Таиланд защищает Китай, игнорируя судьбу уйгуров
Тайское правительство оказалось в центре международного внимания после репатриации сорока уйгуров в Китай и последующей поездки в Синьцзян для проверки их благополучия. Визит, организованный в марте 2025 года и возглавляемый министром юстиции Тави Содсонгом, был призван развеять опасения Запада и общественности относительно судьбы репатриантов. Однако вместо этого правительству пришлось неоднократно опровергать утверждения о том, что двухдневная поездка была инсценировкой.
Заместитель премьер-министра Пхумтхам и пресс-секретарь правительства Джираю Хуангсаб настаивали на подлинности визита к уйгурам. Тем не менее, как отмечают наблюдатели, даже без прямой постановки можно создать желаемую картину, выбрав для встречи наиболее лояльных уйгуров и отфильтровав информацию, поступающую в СМИ. Таиланд, столкнувшийся с обвинениями США, ООН и ЕС в том, что он подвергает риску жизни сорока уйгуров, явно стремится снять с себя ответственность и, по меньшей мере, демонстрирует веру в увиденное в Китае.
Тайский журналист, освещавший эту историю, рассказал, что китайские власти попросили просмотреть фото- и видеоматериалы, снятые тайскими журналистами в Синьцзяне, перед их публикацией. Лица уйгуров были размыты, а доступная тайской публике информация оказалась весьма ограниченной из-за двойного перевода всех вопросов и ответов. Возникает вопрос: зачем привлекать большое количество СМИ, если доступ к информации столь жестко контролируется? Возможно, это делалось для создания видимости объективности, нейтралитета и масштабности мероприятия.
Оптимистичный сценарий предполагает, что большинство из сорока уйгуров находятся в относительно благоприятных условиях и используются китайским правительством как инструмент PR для маскировки реальных проблем с правами человека в Синьцзяне. Альтернативное объяснение: уйгуры не решались открыто говорить о своих проблемах тайской делегации под пристальным наблюдением китайских властей. В любом случае, очевидно, что и само тайское правительство стало инструментом китайского PR в этом вопросе. Можно предположить, что многие стороны добровольно участвовали в создании нужной картинки, без прямого принуждения к инсценировке.
Вряд ли Китай предоставлял Таиланду готовый сценарий. Скорее всего, Китай изначально рассматривал этот визит не как настоящую миссию по установлению фактов, а как дружественный PR-ход, понимая, что Таиланд не станет противоречить Китаю и не видит выгоды в выражении несогласия. Стремление Таиланда очистить свою репутацию создало почву для взаимовыгодного сотрудничества.
Депортация уйгуров и последующая защита действий Китая могут рассматриваться как своеобразный «подарок» Китаю к 50-летию тайско-китайских отношений.
Репатриация уйгуров поставила Таиланд в затруднительное положение. Страна оказалась на стороне Китая и, пусть и непреднамеренно, стала защищать и оправдывать действия Пекина в отношении уйгуров. Признание нарушений прав человека означало бы признание соучастия Таиланда в этих нарушениях. Примечательно, что представитель МИД Китая выступил на этой неделе в защиту решения тайского правительства.
Поездка в Китай, возглавляемая заместителем премьер-министра Пхумтхамом, не может считаться миссией по установлению фактов. Китай, естественно, использует все возможности для PR, что неудивительно. Даже во время визитов премьер-министра Таиланда в южные провинции местные чиновники тщательно готовят программу, демонстрируя только позитивные аспекты и не допуская встреч с теми, кто выступает за независимость Паттани.
Визит в Синьцзян, несомненно, удовлетворил китайское правительство. Таиланд фактически поддержал позицию Пекина по уйгурскому вопросу, сознательно или нет. Тем самым Таиланд все глубже погружается в геополитическую орбиту Китая, приближаясь к статусу государства-клиента, несмотря на то, что тайское правительство вряд ли стало бы защищать Россию или Израиль в вопросах прав человека.
Отказ Китая разрешить сорока уйгурам искать убежище в третьей стране, вероятно, объясняется стремлением продемонстрировать уйгурам в Синьцзяне, что бежать бесполезно, и нет безопасного места нигде в мире, по крайней мере, в сфере влияния Китая.
